Исповедь священника
Капеланская служба священника ни в чем не отличается от гражданской, но есть отличия во внешних условиях. Нужно понимать, в какую сторону падать, когда что-то летит…
Людей, желающих послушать отца Дмитрия Поворотного, оказалось больше, чем мест в небольшом конференц-зале книжного магазина «Є». Встреча длилась полтора часа. Не сказала бы модератор – историк Ирина Рева – о том, что пора закругляться, днепропетровцы, наверное, задали бы святому отцу еще несколько десятков вопросов…
Капеллан полка «Днепр-1» и 20-го мотопехотного батальона рассказал о том, как ездил за телами 4 украинских бойцов в оккупированный Красный Партизан, о переговорах с боевиками и российскими пропагандистами, почему стал священником и о своих претензиях к УПЦ Московского патриархата.
– Отче, расскажите, как Вы вышли на путь священника?
– Я родом из Кайдаков. Где бы я ни был, когда вспоминаю о родине, перед глазами стоит затока Днепра, а если повернуться к реке спиной – возвышается храм святого Николая. Старинная каменная церковь с историей со времен Нового Кодака, но тогда она еще была деревянной… Это моя малая родина. Может, со времен Нового Кодака мы – Поворотные – там и живем. Некоторые говорят, что Днепропетровску только 250 лет, но это – ерунда, он гораздо старше.
Кайдацкий я парень, там я узнал, что такое посевать и колядовать, хотя в СССР это не приветствовалось. Маму исключили из комсомола за то, что покрестила моего старшего брата.
Оба мои родители по профессии – газоэлектросварщики. Жил в рабочем поселке, прошел советскую армию. Заканчивал служить на Дальнем Востоке, в Уссурийске. Украинцам не давали отпуска потому, что они не возвращались назад. Замполит там такие вещи рассказывал, что если бы была возможность, он всех «врагов родины» на части бы порубал. Много разговоров было о братских народах. Но мне отец сказал: «Братские или не братские, сынок, а ты – украинец». И я никогда не сомневался в этом.
По жизни интересовался многим, а к церкви всегда относился с большим уважением. Вот уже прошло более 2.000 лет от Рождества Христового, а она все равно существует, она чем-то наполнена таким, что притягивает людей до сих пор.
В какой-то момент я перестал просто опираться Богу, и он меня, буквально за ухо, к себе привел. Начал ходить в Николаевский собор, там когдато мои бабушка и дедушка пели в хоре. Позже в Кайдаках появился храм УПЦ КП, начал туда ходить, через некоторое время стал дьяконом, а потом, гдето в 2013 г. стал священником. Так и понеслось…
Я видел, как используют церковь Московского Патриархата для навязывания парадигмы «русского мира». На самом деле – эта идея не новая, она была популярна среди маргиналов. Когда московский патриарх, кажется, в 20082009 г. озвучил ее, она стала популярной в широких кругах России.
Но в Библии про «Святую Русь» нет ни слова. И «Греции Святой» нет. Вы верите? Я священникам из Московского Патриархата это доказываю. Есть только Земля Святая, потому что там жил Спаситель!
Я начал читать историю и понял, почти каждая страна имеет свою поместную церковь, у каждого народа есть такое право: болгары, румыны, грузины, сербы и т.д. Многие теряли и потом опять возобновляли свою независимую церковь. Мы, украинцы – большой народ, и имеем все основания для этого!
– Тяжело ли Вам далось решение поехать в оккупированный боевиками Красный Партизан? Ведь у Вас есть семья, и Вы несете ответственность перед своими родными.
– Я просто по-другому поступить не мог. Ведь нужно исходить из того, что руководит христианином: голодного – накормить, жаждущего – напоить, раздетого – одеть, больного – навестить, заключенного – утешить, покойного – похоронить. Это обязанности не только священника, а каждого христианина. Я не хотел, чтобы тела наших ребят лежали не похороненными неделями или месяцами, как это иногда бывает. Парни и так настрадались на этой войне!
А все начиналось так: зам комбата батальона «Восток» позвонил жене Андрея Колесника – погибшего офицера из 20 батальона, и сказал ей: «Забирайте тело». Я тогда с волонтером Володей Фоменко ездил в базовый лагерь подразделения, там узнал об этой ситуации и фактически наобум попросил номер телефона сепаратиста. А вдруг у меня получится забрать бойцов? Кроме Андрея, в Красном Партизане было еще трое погибших ребят из 20 батальона.
Мне удалось дозвониться, я представился священником и попросил забрать тела. Он ответил: «Можете приезжать, но только машина должна быть гражданская». Ехал без бронежилета. А разве он в такой ситуации защитит? Тем более, броник мог спровоцировать сепаратистов.
Делали несколько попыток забрать погибших бойцов. Когда мы первый раз собирались в Красный Партизан, военные нас туда не пустили, потому что настала ночь и дорога была опасна. Пришлось вернуться на базу. Второй раз я уже ехал с волонтером Валерой Гарагуц на его джипе, украшенном тризубом. Учитывая пункт нашего назначения, тризуб, естественно, пришлось содрать, но следы от клея все равно остались. Их стирали соляркой. Но опять изза позднего времени суток поездку пришлось отложить.
С третьего раза все получилось. Волонтерская группа «Патриот», которая занимается обменом пленными, дала нам специальную машину, а за руль сел волонтер Володя Фоменко. В Красном Партизане погрузили тела в машину и отвезли их домой. Сепаратисты из батальона «Восток» отнеслись ко мне адекватно, как к священнику. За это я им благодарен.
– Каким был боевик Сергей Доценко, заместитель комбата «Востока»?
– Помните латиноамериканского революционера Эрнесто Че Гевара? У него была теория революции извне. Вооруженный отряд заходит в другое государство и ведет там так называемую партизанскую войну. Постепенно к ним присоединяются какието местные маргиналы, как только они (местные – ред.) пачкают руки в крови, начинается гражданская война.
Безлер, Гиркин – вот вам Че Гевары. А Доценко – это обпачканный кровью граждан человек, и деваться ему некуда. В Украине ему светит пожизненное, а в России его не ждут. Что ему остается? Да и на злодея Доценко не похож. Сам он из Константиновки, долгое время жил в Днепропетровске, ветеран войны в Афганистане. Он мне сказал: «Батюшка, это надо заканчивать, ведь эта война никому не нужна!»
– Были ли еще у вас переговоры с боевиками?
– После того, как у меня получилось забрать тела бойцов из Красного Партизана, мне позвонила родственница лейтенанта Артура Мискива, погибшего под Дебальцево. Женщина сказала, что видела тело парня в сюжете по сепаратистскому каналу «ANNAnews». Родные бойца в комментариях под видео в Интернете попросили боевиков отдать Артура. Им позвонил российский журналист и пообещал содействие в обмен на одну услугу. От убитых горем родителей пропагандист потребовал сняться в антиукраинском ролике. Родные героя на такие условия, естественно, не согласились.
Меня такой случай очень задел, и я решил взять телефон этого журналиста. Дозвониться, кстати, на мтсовский номер, было очень просто. Мой собеседник представился Игорем Мангушевым. Чтобы узнать, с кем приходиться иметь дело, попросил знакомых журналистов пробить о нем информацию.
Оказалось, настоящая фамилия этого российского патриота Реймер (смеется – ред.). Он учился в петербургской морской академии, по профессии не работал ни разу – сразу пошел на «ANNAnews». Является основателем общественной организации «Светлая Русь». В разговоре с ним я представился священном. В ответ он спросил:
– Из какого патриархата?
– А какая разница? – отвечаю я.
– Для меня это важно, – негодует пропагандист.
– Если вы такой христианин, отдайте мне тело, сейчас пост идет. Я с вами полемизировать не собираюсь.
– Вот вы нас в Одессе палили… – не перестает Реймер.
– Вы мне тело отдайте, – настаиваю я.
В результате, Реймер все же пообещал поспособствовать в передаче погибшего Артура Мискива домой. Звонил, говорил, что тело бойца уже отправили, но это было неправдой. Я тогда связался со знакомыми волонтерами, попросил их узнать, где находится погибший. Они выяснили, что тела Артура и других бойцов просто из Луганска в Донецк перевезли. Со временем, их отправили домой. В Днепропетровском региональном институте государственного управления Артуру Мискиву открыли мемориальную доску. Он окончил это учебное заведение.
– Где должны стоять памятники погибшим солдатам?
– Конечно, в городах Украины будут большие памятники нашим защитникам. Но считаю очень важным положить плиты на тех местах, где гибли ребята. Установить их можно пока не везде. Сейчас нет возможности это сделать в Красном Партизане, в Донецком аэропорту, в селе Каменка. Но я надеюсь, мы такую возможность очень скоро получим.
– Что делать с агрессивными священниками из УПЦ МП, которые в церкви проповедуют идеи русского мира?
– Силой священников Московского патриархата из храмов и лавр выгонять нельзя. Если мы так поступим, то только подыграем «Lifenews»: «Вы видите, фашистские молодчики за веру гонят!» Европа нас не поймет. Мы не сможем доказать, что преследований на религиозной почве нет, если они увидят картину, где человека в рясе из храма выгоняют. Да и зачем из представителей УПЦ МП мучеников делать? Их просто нужно игнорировать, не ходить в церкви Московского патриархата, да и все.
Но утверждать, что все священники из УПЦ МП настроены пророссийскитоженельзя. Там есть и нормальные люди, это, как говорится, «генеральная линия партии» такая. Я знаю священника из УПЦ МП, который служил командиром взвода 25 аэромобильной бригады. Чтобы пойти в армию, ему пришлось по благословению архиерея сложить c себя духовные обязанности.
– Какие в Украине сейчас отношения между церковью и государством?
– Отношения между церковью и государством в Украине сейчас нормальные. Они мне напоминают те, которые в Киевской Руси существовали. Там подчинения церкви государству, или наоборот, не было. Для сравнения: в Византии, например, императоры даже каноны (церковные правила – авт.) писали. А в Российской империи священник нарушал тайну исповеди. Он должен был докладывать чиновникам, если узнал то, что могло угрожать царской семье или государству.
В Украине отношения между церковью и властью полностью демократичны. Во время молебна на Владимирской горке в последние месяцы президентства Януковича, Патриарх Филарет сказал: «Молимся, чтобы Господь послал мудрость президенту, чтобы он служил не интересам кучки людей, которые возле него, а украинскому народу».
Церковь – это такая институция, которая призвана говорить правду. У меня есть одна большая претензия к Московскому Патриархату: почему они этого не делают. Они говорят: «Любая власть от Бога». Но тут идет речь о социальной структуре общества, о порядке, а не о конкретных правящих политиках. Если исследовать Святое Письмо, то пророк Илья не боялся говорить правду нечестивому царю Ахаву. Почему же иерархи Московской церкви не говорят этому лысому Ахаву (речь идет о Путине – авт.) о его неправильных поступках? Он ведь соврал, когда сказал, что российских войск в Украине нету. Почему хотя бы этого им не сказать?
– Сейчас в Украине идет война. Как Вы относитесь к тому, что верующие христиане берут в руки оружие?
– Нужно помнить заповедь Христову: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друга своя».
Оружие нельзя брать, чтобы обидеть. Оружие нельзя брать, чтобы ограбить. Оружие нельзя брать, чтобы у когото чтото отнять. Оружие можно брать, когда ты когото защищаешь. И на это церковь благословляет. Среди христианских святых много воинов: Дмитрий Солунский, Федор Стратилат, 40 Севастийких мучеников, Георгий Победоносец, даже можно взять наших князей – Владимира Великого и Ярослава Мудрого. Они воины, они стали святыми не потому, что оружие сложили, а потому, что честно исполняли свою обязанность.
Когда воины пришли к крестителю Господнему Иоанну, он не посоветовал им отказаться от мечей, сажать капусту, продавать ее и есть. Он сказал: «Служите честно и никому не делайте зла и ничего больше, чем ваша служба не делайте». В Евангелии много сведений о военных, которых Спаситель ставил в пример. Поэтому нет зла в том, что человек пользуется оружием, если он защитник, а не злодей.
– Расскажите, пожалуйста, о капелланской службе.
– Сейчас она на стадии становления. У нас был перерыв в 70 лет, когда религии «не было». То, что церковь отделена от государства – это правильно. Но религия не должна быть отделенной от общества. Церковь – это срез общества, как и армия.
Капеланская служба священника ни в чем не отличается от гражданской, но есть отличия во внешних условиях. Например, не всегда в военной части можно найти церковь, но это не отбирает у священника такие возможности, как крестить, причащать и исповедовать. Нужно понимать, в какую сторону падать, когда что-то летит. А все остальное – самая обычная служба священника.
Ирина Сатарова
Категорія: Новини єпархії, Статті
